Азовская альтернатива - Страница 34

К оглавлению

34

Вы будете смеяться, но Васюринский категорически возражал. Не понравилась ему идея устроить провокацию. Сваливать вину за убийства на других, устраивать рознь между врагами, он посчитал подлостью недостойной казаков. Ему хотелось их всех самому уничтожить (маньяк однозначно). Собственными руками. К счастью, другие старшины отнеслись к идеям попаданца куда более толерантно. Внесли в голые идеи конкретику и дополнения. Васюринский, с явной неохотой и заметной обидой, уступил.

Отношения с крымскими татарами, в то время у турок, в реале, сильно испортились. Крымский хан, как известно, не откликнулся на призыв султана о помощи войсками, а затеял долгую войнушку (1635-весна 1637 гг.) с непокорными буджакскими татарами. Покорив же которых, с помощью запорожцев под предводительством Павлюка, пошёл войной на другого подданного османской империи, молдавского господаря Кантемира. Казнив, кстати, пашу Кафы, посмевшего угрожать ему из-за невыполнения ханом требований султана. Хана, осенью 1637 года вызвали в Стамбул и казнили.

Аркадий предложил, также, осведомить хана о грозящей ему опасности и предложить военный союз. Хан громит и грабит Молдавию и Валахию, полностью прекратив набеги на Русь, как Малую, так и Великую. Казаки устраивают набеги на Анатолию и Стамбул, не трогая портов Крыма. Потом можно и совместные походы на юг организовать. К удивлению попаданца, идею союза с Крымом все встретили вполне положительно, не смотря на давнюю вражду. Аркадий до этого считал, что между казаками и татарами была вражда, исключающая какие либо союзные отношения. Общеизвестную помощь татар Хмельницкому, считал отдельным эпизодом, вынужденным шагом этого великого политика. Оказалось, весьма недовольные свом подчинённым положением крымские татары, неоднократно обращались за помощью к запорожцам.

Одно утешение, на саму засаду его не взяли. Вечером после первого же дня рывка на юг, Васюринский осмотрел его ноги и, явно встревоженный, пригласил на консилиум других характерников. Как и положено медикам, они о чём-то пошептались и вынесли приговор: «Продолжать путь к Азову Аркадию нельзя». Состояние здоровья не позволяет. Ему предписали путешествие на конных носилках в Черкасск. В сопровождении нескольких характерников и старшин, чьё присутствие под Азовом было не обязательно.

Аркадий и не возражал. Чувствовал он себя всё хуже, сотня вёрст за день в седле его чуть не убила. Нужды, кстати, в его присутствии там не было. Стрелять из лука он не умел, а в советах по устройству неожиданных нападений Хмельницкий, Сирко и прочие характерники и старшины, не нуждались. Сами кого хочешь, научат. Да-да, Хмельницкий — именно Богдан Зиновий. Рослый, массивный, ещё не располневший чигиринский сотник. Если не смотреть ему в глаза, обычный казак. И Сирко тот самый, Иван, знаменитейший из характерников. Ещё молодой, немного тушующийся в присутствии старшин, куда более известных на тридцать седьмой год. На интеллигентного юношу, впрочем, он всё равно не походил. Проскальзывали то и дело, и хищные повадки и немалая харизма. За вечер и ночь успели прибыть, один за другим, Кривонос, Гуня, Остряница. Приехали, врозь, по одному, ещё несколько человек, судя по всему, характерников, имён которых Аркадий не знал или не вспомнил.

Назвался груздём, полезай в кузов
Полдень 29 березня 1637 года, Дикая степь

Паршивое настроение, оказывается, заразно. Это Иван Васюринский понял, когда сегодня проснулся. Глянул на кислую, кривящуюся морду Аркадия, и понял, что всё вокруг — не так.

«Небо какое-то сероватое, а облаков-то, нет. Трава на прошлогодней гари… какая-то, не очень зелёная. Воздух не свежий, будто через кобыльи кишки пропущенный. Ладно, чего кривляется попаданец, понятно. Когда болячки достают, не очень повеселишься. Непонятно, как он вчера до конца в седле усидеть мог. Вот ещё морока, надо вставать и его ноги спасать, чтоб не сдох, стервец. Для него то казачья честь — пустой звук, глупо и обижаться. Но братья характерники, лучшие и честнейшие из старшины, они то, что, не понимают?!!»

Единодушная поддержка старшиной и характерниками предложения Аркадия поразила Ивана. Можно сказать, ранила душу.

«Ну, не по лыцарски убивать врага под личиной! Казак — душа простая. Если надо кого убить, убьёт, а вот так, тайком, по-иезуитски… стыдно».

Вставать не хотелось чрезвычайно. Так бы и лежал, переживая обиду на весь белый свет. Но уж если совет характерников решил, выполнять надо это решение вне зависимости от личного отношения к этому решению. Со стоном душевным (вовне никак не прорывающимся), Иван поднялся и приступил к лечебным процедурам. Большая часть болячек Аркадия благополучно подживала, но разодранная внутренняя поверхность бёдер требовала серьёзного врачевания и прекращения каких-либо скачек.

Характерник принялся мотать ус на палец. Была у него такая привычка, в случае трудных ситуаций. Да сколько ты ни крути, тащить дальше бедолагу попаданца было невозможно. Правильно вчера решили, что дальше ему предстоит путешествие на носилках прямо в Черкасск.

«По уму надо было его вообще с собой в налёт на посольство не брать. Только как его оставишь в отряде под началом Пилипа? Уж что-что, а причину попытать и казнить проклятого характерника, моего друга или ученика, тот всегда найдёт. Но и на юг тащить попаданца нельзя. Старшины и характерники, будут посольством на Дон. Вот в нём он отправится и, дай Бог, доедет. Если татары не перехватят. Чтобы объяснить братьям на Дону наши поступки и начать подготовку к совместным действиям. Авось, такой переход его ноги выдержат».

34