Азовская альтернатива - Страница 4

К оглавлению

4

— Ради отчизны и богом данного помазанника божия, умереть завсегда готов! — по-воински гаркнул Черкасский и поклонился государю до земли.

— Не надо умирать. Обещанное выполни.

— Выполню великий государь, чтоб не случилось, выполню.

Стамбул, Топкана, … хиджры. (дату уточнить)

— Аааа!..

— Закрой пасть, сын шайтана, ты её при зевании так открываешь, что ворона может залететь, не задев твои гнилые зубы ни единым пёрышком! Хотя в такое вонючее место и помойная ворона не залетит, побрезгует.

— Спать хочу! Накануне допоздна засиделись с кривым Хуссейном за нардами, толком перед стражей не поспал, вот и тянет на зевоту, сил нет… аааа!.. А вороны ночью не летают.

— Зато летают боящиеся дневного света демоны. В такую большую пасть сможет залететь самый большой и вредный демон, вот тогда тебе станет не до зевания. И вони, даже такой, как у тебя изо рта, демоны не боятся.

— Будто из твоей пасти пахнет розами и женскими притираниями.

— Нет, из моего рта розами не пахнет. Из него вообще ничем не пахнет. Потому что я туда разную вонючую гадость не сую и рот каждый день полоскаю.

— И я полоскаю. Иногда. И чего ты к моему рту прицепился?

— А ты не зевай и не воняй, тогда цепляться не буду.

— Выдумываешь ты всё. Ничего я не воняю, иначе, кому б эту вонь не ощущать, как не мне? А я никакой вони не чую.

— О аллах, всеблагий и милосердный! Вразуми этого дурака! Внуши ему хотя бы капельку любви к чистоте, о которой говорил пророк Муххамед.

— Ты, Расул что, мулла, чтоб знать, о чём там говорил пророк? Аааа!..

— Да не зевай же! Тихо! Кто-то идёт.

Действительно, в ночной тиши раздались шаги и мимо двух часовых у дверей гарема, прошёл юзбаши Мурад в сопровождении двух аккюлахлы, таких же капуджи, как они сами. Мехмед и Расул попытались стать так, что б выглядеть погрозней и понастороженней. Шайтан силён, доносы на нерадивость могут сильно испортить жизнь, а то и совсем её прервать. Когда шаги затихли, диалог, спасавший их от засыпания, продолжился.

— Очередного красавчика к валиде-ханум повели. Сколько их здесь уже побывало… Эх, будь у меня в штанах всё, что предусмотрел аллах…

— Размечтался. Кто бы нас здесь поставил, будь у нас порядок в штанах? Да имей ты ослиные причандалы, валиде-ханум тебя бы не выбрала. В зеркало давно смотрелся? Морда — как печёное яблоко, от шевелюры почти ничего не осталось, да и на батыра ты и молодости похож не был, а уж сейчас…

— Так ей же по ночам не красивая морда, а нечто совсем иное нужно. Вот бы иметь это…

— Валиде-ханум умнейшая женщина, ей от мужчины не только постельные скачки нужны. А у тебя, Мехмед, в пустой голове ветер так порой свистит, что мне трудно команды капуджи баши услышать.

— Уши от грязи чистить надо, тогда лучше слышать будешь. А валиде-ханум, действительно, умнейшая женщина, да пошлёт ей аллах долгой и счастливой жизни. Может, даже, умнее Великого везира. Хотя, конечно, Мехмед-паша тоже умнейший человек, да продлятся его годы. Заметь, что этого достойнейшего человека, зовут также как меня.

— Заметил, заметил, а заметил ли ты, что у него, хоть он, безусловно, достойнейший человек, появились трения с великолепной валиде-ханум? Она требовала отправить пополнение в Персию, где наш повелитель, великий и непобедимый повелитель правоверных, сотрясатель вселенной, добивает жалких вояк шаха, а он отправил целых две тысячи в какой-то городишко на краю султаната.

— Городишко-то, может, и на краю, да противостоит проклятым гяурам, бандитам-казакам. Сам знаешь, как опасны эти собаки.

— Но как отнесётся к сообщению своей матери повелитель? Не сомневаюсь, что оно уже отправлено. Войска, тем более, непобедимые янычары, лишними не бывают.

— Аллах Велик! Разве дано нам убогим, предугадать поступки настолько великих людей?

— Воистину Велик! Согласен, не дано. Будем радоваться, что живём в таком великом государстве.

Об опасности несанкционированных земляных работ (докопался)
23 березня, 1637 года от р.х., полдень

«Пусть шерсть давно начала седеть и посветлела, ноги бежали по-прежнему, быстро и неутомимо. Момент, когда я промахнусь, ещё далёк и отбитый от стада жеребчик тарпана обречён».

Пожухшая давно от жары трава послушно стелилась под ноги. Степные запахи (обычному человеку никогда не понять, какое это счастье, обонять мир) давали волку радостную картину. От тарпанчика несло страхом и обречённостью. Чуткий волчий слух уже улавливал сбои в его сумасшедшем паническом галопе. Бежать долго он не сможет. Скоро выбьется из сил и свалится.

Дурашка, в ужасе от страшной опасности, понёсся через поселение байбаков, чего ценящий свои ноги никогда не сделал бы. Но, молодым идиотам часто везёт. Под возмущённый свист местного населения, жеребчик пронёсся вихрем сквозь полное ям место.

«Не-ет, мы пойдём другим путём. Опытный волчара, не стесняется идти в обход. Всё равно, никуда ему не убежать от меня».

Волк наддал ходу, дугой оббегая поселение байбаков. Где-то в её середины он унюхал чужеродный запах со стороны и инстинктивно повернул на бегу голову, пытаясь выяснить их причину. Нет, он не собирался менять цель охоты, на такое способны, разве что, совсем неопытные щенки. Однако всё необычное может таить опасность.

«Вонючие подлые убийцы. Трусливые и слабые, но опасные своим умением метать смерть издалека. Не для таких, как я, опасные, — оскалился волк и, краем глаза уловив мышиную норку в месте, куда летела его нога, дёрнулся вбок всем телом, одновременно поджимая ноги под себя. — Проклятые вонючки!»

4